Полуразрушенные стены, продуваемые ветрами с четырех сторон. Валяющиеся тут и там кирпичи, доски и прочие строительные материалы древности. Летом — трава с человеческий рост, зимой — сугробы ни чуть не меньше. Непонятно на чем держащийся купол, а вокруг — ни души. Лишь леса, поля, овраги и реки, да спешащие по своим делам дикие звери.
Казалось бы, что привлекательного, за исключением красот природы, может быть в заброшенном десятилетия назад храме или церкви? Однако есть такие люди, которых архитектура религиозных зданий, точнее то, что от нее осталось, завораживает не меньше, чем сюжет какого-нибудь триллера. Один из них — автор тревел-блога «Опять уехала» Елена Пестрикова.
С ее помощью редакция ИА «В городе N» составила пятерку самых любопытных с точки зрения посещения, изучения и фотографирования заброшенных храмов в Нижегородской области.
Елена призналась, что выбрать топ-5 — очень сложно. И не только потому, что таких объектов много по региону, а потому что их архитектурное разнообразие велико, равно как и исторический контекст. И, кстати, почти ко всем «заброшкам» лучше добираться на машине. Правда, в холодное время года не везде удастся проехать.
- Троицкий храм в Худякове
Церковь Воскресения Словущего в Сурадееве
Никольская церковь в Дресвищах
Троицкая церковь в урочище Анненково
Троицкая церковь в Осиновке и Введенская в Свербине
№1
В первую очередь, конечно, нужно успеть в Троицкий храм в селе Худяково в Городецком районе.
Успеть — это про его деревянность. У нас, вообще, церквей XVIII века из дерева сохранилось не так уж много, и Троицкий — один из них. Но тут не просто стены, двери, кованые замки… уникальным его делают сохранившиеся росписи: под открытым небом они все еще яркие и находятся в очень неплохом состоянии, — рассказывает Елена.
Храм был построен во второй половине XVIII века, потом спустя 100 лет перестраивался, что внесло путаницу в датировку — во многих источниках указывается 1871 год как год постройки. По факту же обновляли старый сруб, как и у соседнего храма — Покровского.
Сейчас в угасшем уже селе, которого и на карте-то нет, сохраняется комплекс из двух деревянных храмов, погоста и каменной ограды вокруг зданий, созданной в начале XX века.
№2
Церковь Воскресения Словущего в Сурадееве Бутурлинского района — тот случай, когда соединяются архитектура и история.
Во-первых, храмы-ротонды можно пересчитать по пальцам, во-вторых, это место непосредственно связано с темой декабристов, а именно с Иваном Александровичем Анненковым, — продолжает Елена.
Здесь, в Сурадееве, была усадьба Варвары Николаевны Анненковой, кузины декабриста, родственницы и близкой подруги Михаила Лермонтова, писательницы, поэтессы, смелой, романтичной и очень решительной женщины.
Правда, к строительству храма-ротонды она имеет очень опосредованное отношение: когда ее батюшка, Николай Никанорович, его возводил, ей было лет 16. Однако благоустройством усадьбы на берегу реки Пьяны, от которой сейчас не осталось и следа, будет в последующие годы заниматься именно Варвара Николаевна.
Значительная часть ее жизни прошла в Москве. Именно в белокаменной она сдружилась с Лермонтовым, там же увлеклась литературой, а вот замуж так и не вышла.
Когда случилось восстание декабристов на Сенатской площади, Варваре Николаевне было около 30 лет. И она оказалась единственным человеком, который отважится помочь своему кузену Ивану Александровичу Анненкову и его будущей жене Полине Гебль. Та собиралась вслед за мужем в Сибирь, и только Варвара решилась устроить ей встречу с матерью жениха, легендарной «Якобихой»*.
Иван Анненков будет лишен прав на наследство, и после смерти его матери часть богатств отойдет и Варваре Николаевне. Когда Анненков вернется из ссылки, именно Варвара будет одной из первых, кто вернет ему все, что причиталось по праву.
Сейчас же, как я уже сказала, от усадьбы не осталось и следа. А вот храм-ротонда, частично окруженный колоннадой, еще стоит, — заверила Елена.
№3
Бывают заброшенные церкви, удивляющие своей историей или поражающие архитектурой, а есть такие, которые стоят в настолько живописных местах, что лучше придумать уже невозможно. К таковым относится Никольская церковь в Дресвищах Сокольского района.
Впервые я оказалась здесь зимой. Мы пробирались по колено в снегу, откапывали дверь в основной объем храма, восторгались росписями под самым куполом. И тогда, оценив будущие перспективы замёрзшей на тот момент реки, я пообещала себе, что вернусь летом на закате! — поделилась Елена впечатлениями от увиденного.
Каменную Никольскую церковь в Дресвищах построили то ли в начале XIX века, то ли в середине XVIII на месте обветшавшего храма.
Оставили от него, судя по всему, только колокольню, а вот все остальное обновили. И ведь место-то какое выбрали! На самом берегу речки Ширмакши. И вот тут бы написать… «там, где она впадает в Горьковское водохранилище»… Но никакого водохранилища в те века не было! А до Волги от села было около 8 км! — продолжает Елена.
Как же храм пережил затопление 1955 года? Горьковское море хранит под своими водами много сел и деревень. Там же — соседи Дресвищ. Но вот эти земли оказались на самом краю. На границе. И рубеж этот охраняет Никольская церковь.
Местные говорят, что в 50-х годах в ней проходили службы. А вот венчания, крещения и отпевания даже в 60-х! Официально храм был закрыт из-за подтопления. Но люди считают иначе: в соседних селах Воскресенье и Болваницы тоже были церкви, а три храма на 10 километров — для тех лет явный перебор, — констатирует Елена.
Сейчас сохраняется и сам храм, и, отчасти, росписи в нем. Местные присматривают и очень трепетно к строению относятся.
№4
Любимая церковь у тревел-блогера — Троицкая в урочище Анненково Вадского района.
Нужно сразу отметить, что в этих местах — невероятная концентрация истории и достопримечательностей, но совсем отсутствует туристическая инфраструктура. Возможно, это и хорошо. Они нетронуты и сохраняют атмосферу не только прошедших веков, но и какого-то невероятного покоя и умиротворения, — считает Елена.
Земли вдоль реки Пьяны неразрывно связанны с историей семьи Нейдгардтов. Здесь и их усадьбы, и каменоломни, и Ичалковский бор. А само село Анненково (ныне несуществующее) хранит память о Петре Аркадьевиче Столыпине и его семье. К нему оно перешло в качестве приданного жены — его супругой стала Ольга Борисовна Нейдгардт, старшая дочь владельцев местных земель. Есть даже предание о том, что венчание было как раз в Троицкой церкви.
Сама же она датируется 1854 годом. И если раньше ее место было в центре шумного села, то сейчас — в поле.
Обычно к таким храмам можно пройти только пешком, но здесь нам в помощь дорога, ведущая вдоль карьера, где добывают местный белый камень, к старинному кладбищу в роще у храма. Правда, зимой и в дождь шансов добраться на машине крайне мало, — предупреждает Елена.
№5
Замыкают пятерку храмы, «разделенные оврагом», — Троицкая церковь в Осиновке и Введенская в Свербине.
Дорога к Троицкой церкви не из простых. Про ямы даже говорить не буду, а вот овраги, петляющая река, образовавшая в селе густо поросший тиной пруд, крутые спуски и подъемы, непреодолимые после дождя на машине, не оставят вам шанса обойтись без пешей прогулки. Стоишь на одном берегу, видишь вдали купола и особо не понимаешь, как пробраться. А потом смотришь на карту, где до соседнего села Свербино с деревянной Введенской церковью (которую тоже надо обязательно посмотреть) от Осиновки рукой подать, и стойко принимаешь факт, что напрямую — без шансов. Только в объезд. Через Шарапово, — объясняет Елена.
В Нижегородских епархиальных ведомостях за 1867 год она нашла такой отрывок:
Неудобства же в сообщениях с приходским селом Свербиным состояли в следующем: четырехверстное расстояние между Осиновкой и Свербиным хотя и нельзя назвать дальним, но оно действительно становилось таковым в весеннее время, когда прямое сообщение со Свербиным прекращалось и Осиновцы… отправлялись в Свербино чрез село Шарапово, и тогда один конец равнялся 10 верстам. Прямое сообщение прекращалось потому, что между Осиновкой и Свербиным находится три врага — Дурновский, Зогорихинский и Свербинский, через которые… мостов и гатей не имеется, а Свербинский враг (дол) в весеннее время делается непроходимым ни пешему, ни конному.
По причине этой непроходимости Осиновка еще в середине XIX века решила отделиться от Сбербина и образовать собственный приход. Строили его всем миром, в 1877 году освятили, а через пять лет церковь сгорела. Тогда же решили поставить временный храм, а позже архитектор Александр Никитин, который в 1890 году будет назначен первым в истории нижегородским епархиальным архитектором, разработает проект постоянной церкви, воплощение которого можно увидеть и по сей день.
Больше 100 лет прошло, а церкви и в Осиновке, и в Свербине стоят до сих пор. Правда, Введенская — из последних сил. Построенная в 1852 году она явно доживает последние дни.
Кстати, будучи еще и создателем авторских туров по Нижегородской области, Елена не могла не предупредить, что, заходя внутрь заброшенного храма, следует четко отдавать себе отчет в том, что это небезопасно.
Смотрите, что над головой, и под ноги тоже. По моему опыту, человек на таких объектах изначально ведет себя внимательнее, чем в обычной жизни. Храмы продолжают разрушаться с каждым ждем, и это нужно учитывать. Если вчера вы заходили в церковь и купол был у вас над головой, это вовсе не означает, что завтра вы не обнаружите его под ногами, — говорит Елена.
Также она считает, что смысл и притягательность визитов к таким объектам у каждого свой.
Кого-то привлекает именно уходящая натура, тлен, угасание. Для кого-то это возможность, в прямом смысле, прикоснуться к истории, нетронутой ремонтами и современными материалами. Только представьте, сколько памяти хранят эти стены. Для меня это возможность и шагнуть в прошлые века, и сохранить историю: хотя бы в рассказах и снимках. Например, у меня есть не одна фотография объектов, которые уже невозможно увидеть в живую, — они утрачены. Но есть и еще один важный лично для меня момент. Заброшенная церковь или усадьба — это в некотором смысле «ничье» место, некая пустота, которую смыслом и жизнью наполняет тот человек, кто там сейчас находится. Поэтому очень разное восприятие одного и того же объекта у разных людей. Это интересно, — отметила Елена.
Что же до гуляющей в Сети точки зрения что изначально храмы имели иное предназначение, а только потом их приспособили для религиозных нужд, то к ней тревел-блогер относится с иронией.
Это из той же серии, что пирамиды в Египте построили атланты, а выражение «блин комом» произошло от медведей. Есть наука, та же архитектурная археология, а есть теории, гипотезы которых превращаются в прах при малейшем анализе и состыковке фактов. Я понимаю, что людям нужно во что-то верить, и поиски теорий заговоров были увлекательны во все времена, но атмосферное электричество в церковных крестах** — это не ко мне, — резюмировала Елена.
Ранее мы писали о том, что Святые врата планируется возвести в Серафимо-Дивеевском монастыре.
* Анна Ивановна Анненкова (в девичестве Якобий) или, как ее называли в Москве, «Якобиха», была замужем за отставным капитаном Лейб-Гвардии Преображенского полка Александром Никаноровичем Анненковым. Их сын, Иван Александрович Анненков, поручик Кавалергардского полка, состоял членом Петербургской ячейки Южного общества, участвовал в деятельности Северного общества декабристов, и после восстания на Сенатской площади был приговорен к каторжным работам в Сибири. Возлюбленная Ивана Александровича Полина Гебль вспоминала о Якобихе:
Мать его была известна как женщина в высшей степени надменная, гордая и совершенно бессердечная. Вся Москва знала Анну Ивановну Анненкову, окруженную постоянно необыкновенною, сказочною пышностью.
Дом был громадный, в нем жило до 150 человек, составлявших свиту Анны Ивановны. Парадных комнат было без конца (…). В официантской сидело постоянно 12 официантов. На кухне было 14 поваров, и огонь никогда не переводился, потому что Анне Ивановне иногда приходила фантазия спросить что-нибудь закусить не в назначенный час, и это случалось всего чаще ночью (…).
Комната, где она постоянно находилась, была вся обита малиновым штофом. Посредине было сделано возвышение, на котором стояла кушетка под балдахином (…). В доме содержалась очень толстая немка, которая за полчаса до выезда садилась в карете на то место, которое потом должна была занять Анна Ивановна. Пока она выезжала, немка нагревала место в креслах, в которых Анна Ивановна всегда сидела. (…)
На ночь она не только не раздевалась, но совершала даже другой туалет, не менее парадный, как дневной, и с такими же церемониями. Надевался обыкновенно белый пеньюар, вышитый или с кружевами на шелковом цветном чехле, потом пышный чепчик с бантами, затем шелковые чулки, непременно телесного цвета, и белые башмаки, по тогдашней моде с лентами, которые завязывались, а бантики тщательно расправлялись, как будто бы она ехала на какой-нибудь бал. На ночь в комнату Анны Ивановны вносились диваны, на которых и помещались дежурные. Они должны были сидеть всю ночь и непременно говорить вполголоса. Под их говор и шепот дремала причудница (…)
Когда я попала в 1826 году в дом старухи Анны Ивановны Анненковой, то у нее всего было так много, что комнаты, где хранились эти богатства, были похожи на магазины. Одних платьев счетом было до пяти тысяч. Для них велась особенная книга, с приложением образчиков, по которым Анна Ивановна назначала, какое платье желала надеть.
Полина Гебль с возмущением вспоминала, как в январе 1827 года, несмотря на то, что Иван Анненков находился в крепости и тревоги за судьбу его были безмерны, ее будущая свекровь устроила в своем московском доме костюмированный бал, требовала, чтобы невеста заключенного сына танцевала весь вечер, обижалась, когда та нашла в себе силы только на один тур вальса. (Кирсанов, Н. Семья декабриста И. А. Анненкова // proza.ru; Михайлов, К. Дом Анненковой // archnadzor.ru; Анненкова П. Е. Воспоминания Полины Анненковой. М., 1929.)
** Исследователи альтернативной истории человечества придерживаются точки зрения о том, что изначально кресты на куполах церквей вместе со странными вспомогательными конструкциями при них использовались для сбора атмосферного электричества и аккумулирования его внутри строения для последующего использования. Позже, когда эта технология была утрачена в ходе глобального катаклизма в конце 17 — начале 18 веков, храмы были приспособлены к проведению в них богослужений.
